[indent] ‑ ‑ ОСНОВНАЯ ИНФОРМАЦИЯ
[indent]       ‑ рост: 176    | цвет глаз: золотисто-янтарный | цвет волос: черный

Мать - Падма Раджани Керагаш
Отец - Уджвал Чанда/Керагаш
Тайфа Чанда - младшая ветвь тайфы Пандавов. Уджвал Чанда - младший сын младшей из сестер последнего Владыки Духа из тайфы Пандавов. Тайфа ученых и художников, тайфа целителей и архитекторов - они были теми, кто делал лик Дауду прекрасным, а мысли ее обитателей - чистыми. И мало кто знал, что именно в тайфе Чанда крылось благополучие Пандавов. Именно их архивы хранили записи о всех браках Бесарье, всех рожденных детях и всех способностях, переданных им родителями, усиленными должным сочетанием и отголосками повторившиеся во внуках и правнуках. Никогда не рискуя связываться с своенравными выходцами из Шиваса напрямую, тайфа Чанда собирала тех, в чьих жилах остался их след. В жилах Уджвала текла четверть крови Аннуди, громовой птицы Шиваса. Она сделала черты лица его привлекательно резкими, а взгляд пронзительным, движения порывистыми и стремительными, слух тонким даже к чужим мыслям, а разум амбициозным и решительным. Не рассматриваемый вначале быстро возвысившимися Керагашами в качестве родственника, он, по наущению матери, соблазнил еще юную Падму, приучив паучью внучку к мысли, что никто, кроме него, не сможет быть ей лучшим мужем. Совет тайфы сопротивлялся - выбор Падмы нарушал многие договоренности, но строптивая девица объявила себя не только обесчещеной, но и беременной, согласно предсказанию астролога, дочерью. Девочек хорошей крови в верхней ветви ценили - а как известно, дочь рожденная от простого наложника, имела весьма спорные права наследования - и потому брак был одобрен. Крепкая и здоровая Рани действительно родилась чуть раньше благопристойного срока, а Уджвал оказался удобным тайфе мужем: в политику не лез, в интригах Лья’Мбреш или в пользу Пандавов замечен не был, занимался хозяйствованием, собирал библиотеку, открыл под патронажем Керагашей общественные едальни для бедняков, а главное - умело гасил вспышки скверного нрава матраи, присущие всем потомкам Паучихи. Потому и покушались на него считанное количество раз, да и то не всерьез, а из уважения. А заподозрили бы, что Падма частенько говорит его словами, что даже идея отправить Кшудру к Лья’Мбреш зародилась у нее не сама по себе - убили бы наверняка.
Прижившись в тайфе Керагаш Чанда оставался Чанда. Не слишком довольный дочерью Рани и много позднее, когда уж никто и не ждал от матраи живое дитя, рожденным сыном Мадхавом за то, что из крови обоих родителей они не забрали никаких сверх положенных человеку особенностей, Уджвал продолжал семейное дело. Появление Иштар стало его маленьким личным триумфом. Но амбициозный ученый хотел пойти дальше, хотел соединить свою кровь с кровью порождения Шиваса. Для этого он бы без колебаний спустился в подземелья Храма сам, но в нем еще слишком сильно звучало эхо быстрокрылого Аннуди, исконного врага всех пауков, и та единственная встреча с Лья’Мбреш едва не закончилась для него печально. Но у Уджвала все же появился нужный инструмент. Осталось только убедить так и не оправившуюся толком от трудных родов Падму, что одна многоногая дочь в тайфе - это хорошо, но две или три - гораздо, гораздо лучше.
К назначенной отцом роли Мадхава начали готовить с самого раннего детства. К своим шестнадцати годам, когда плечи уже раздались, но юношеская гибкость еще не покинула тело, когда голос уже сломался и обрел ту чарующую бархатную глубину, он уже слыл искушенным любовником, искусным танцором, владел и кукри, и тришурой, умел пить не пьянея, петь от зари до зари, играть на ситаре, табле и пурги, караталах, яжи и мриданге, составить партию и в чаупаре, и в мангалы, и в пачиси, сплести хвалебную оду из двух или трех брошенных вскользь слов, безропотно снести боль, с наслаждением бесстрашно подчиниться… Множество талантов было привито Уджвалом сыну для развлечения ненасытной Лья’Мбреш лишь бы получить от них двоих потомство. Но один талант Мадхав, отданный равнодушной матерью на воспитание хитроумному отцу, развил в себе сам: плести тихие, но крепкие сети интриг, которые всю жизнь блестяще удавались Уджвалу и в которых Чанда ошибся лишь раз, когда после смерти властной супруги решил подмять под себя тихую нравом старшую дочь. По приказу Рани Уджвал был ослеплен и отправлен доживать свой век в уединенном горном храме на границе Бесарьи. Но это случилось много позже того, как Мадхав спустился в затянутые шелковой паутиной покои в подземельях Храма и пробыл в них от возрождения луны и до ее гибели. Все, что происходило в этот цикл внутри, он не расскажет никому, но на следующее новолуние он поднялся под звездное небо сам - обессиленный, изможденный, почти обескровленный, потрепанный и потускневший, будто вылинявший без солнечного света, утративший свою свежую красоту цветок, но живой и с огоньком мрачного торжества в золотых соколиных глазах. Уджвалу он с горечью сообщил, что пока жива непочтительная Иштар несравненная Лья’Мбреш категорически отказывается плодить себе конкуренток, и решительно умолчал даже в мыслях, к которым Чанда был слишком чуток, о заключенном с Паучихой договоре, согласно которому она откажется от Мадхава, если того предложат ей в жертву.
Следующие несколько лет жизни Мадхава текли, казалось бы, спокойно и праздно. Разочаровав отца и так и не заинтересовав мать, он неожиданно нашел себя в коммерции, обретая удовольствие от коллекционирования диковинок, снаряжая за ними целые караваны, не ожидая, но как часто бывает, получая с них прибыль. И возможно, он бы так и жил до самой старости не испытывая тяги к власти и милостиво позволяя своим паучьим родичам давить за нее друг друга, если бы в умную головку его родной, но мало знакомой, сестры Рани не пришла дурная мысль самой распорядиться его судьбой и привлечь бездельника-брата в качестве местоблюстителя должности для своего малолетнего сына. Разумеется, с последующим кратким трауром по безвременно усопшему родственнику.
«Ничего личного, я только защищался!» - вот что можно было бы выбить в качестве родовой татуировки на теле Мадхава. В первый год в качестве Верховного жреца Порядка он пережил восемнадцать покушений от дальних родственников и иных, более мелких тайф, имевших свое мнение о том, как надо перераспределять власть в Дауду - следующие один за другим трауры в тайфе Керагаш вселили ложные надежды,  что тайфа на краю и рухнет в бездны Шиваса при малейшем толчке. Во второй год количество покушений уменьшилось вдвое, но их результативность вдвое и возросла - к охоте на трофейную голову подключились остатки Пандавов, которым не понравилось, что родич при сборе храмовых десятин и назначении на освобожденные прошлым годом должностей не учитывает их интересов; а также Мадравы напомнили матраи Рани’Падме о том, что где одно восстание для восстановления пошатнувшегося Равновесия, там и другое, ибо Керагаши, на их взгляд, все более и более скатываются в неуправляемый Хаос. Мадхав выстоял и тут, взяв за правило постоянно держать при себе с полдюжины юных и чистых асар, балуя их тем, что позволял есть со своего стола, спать на своих простынях, подавать одеяния, а так же входить в воды купальни прежде него - некоторые яды брали даже потомка Лья’Мбреш, испившего ее жгучей отравой крови. За последующие годы эта полудюжина сменялась не один десяток раз, но едва ли набралось пальцев на руке Мадхава, чтобы пересчесть тех из них, кто достиг совершеннолетия.
На разыгрывающуюся драму между Рани и Иштар Мадхав смотрел почти с безучастным интересом: его давно мучал любопытством вопрос, когда сестра, занятая политическим ослаблением потомков Рахан, наконец-то поймет, что откушавшая Владыкой Духа Лья’Мбреш, на следующем жертвоприношении вряд ли удовлетворит аппетит кем-то из младшей ветви. А значит драгоценный сын Дев, его или Асура дети, либо кто-то из детей или внуков Иштар ляжет в пищевой кокон, чтобы быть растворенным едкими желудочными соками шейда. Разумеется, Мадхав был давно осведомлен, что Рани, не слишком скрывая, готовила эту участь для брата, но Паучиха сказала свое слово, а родных «птенцов»  Мадхав-Фалькан весьма предусмотрительно не имел. Рани пришлось биться с Иштар и проиграть. Мадхав искренне скорбел. Но не долго.
Дев’Рани, чье место Жреца, Мадхав благополучно соблюдал и почти готов был бескровно передать, отчего-то возомнил, что дядя тоже причастен к гибели Рани, и решил отомстить хотя бы ему, поскольку добраться до новой матраи несовершеннолетнему мальчишке было несподручно. Вновь началась чехарда с покушениями, в которых жизни храмовых асар разлетались как камешки с доски мангалы. Мадхав знал, что в этом младшему племяннику помогал старший, Асур, и поражался, как у не бесталанной Рани уродились такие бездарные сыновья. Где-то Уджвал не досмотрел, подбирая ей мужа.
В конце концов, Дев сам разложил свой погребальный костер, чтобы там Иштар себе не думала. Сокол соколу глаз не выклюет, даже если один из них воробушек, а другой как-то уже и привык к месту Верховного Жреца, как-то уже и обжился в Храме Порядка - истинный Ахетака с легкостью сменит гнездо, к примеру, на высокую башню Владыки Духа. Впрочем, и Асура’Рани Мадхав’Падма убивать не собирался, предугадывая, что это за него прекрасно сделает честолюбивый Касай’Иштар. А Мадхав просто знал, через кого эту лакомую идею правильно подать, поскольку дурной племянник с высокого поста не оставлял попыток лезть не в свое дело, портя комфортное существование любящего дяди.
Ничего личного, Иштар, ничего личного.
Или все-таки?
Матраи Иштар’Лья Мадхав’Панда не ненавидел. Сложно ненавидеть ту, чье рождение пустило твою судьбу под откос еще до появления на свет. Иногда Мадхав хотел Иштар убить, иногда просто хотел. С ранних лет Мадхава приучали вожделеть подобную ей, и теперь сладкая дрожь пробегала по его телу всякий раз, как стоило представить, что скрывается в такой маленькой, такой уязвимой, такой хрупкой и такой красивой человеческой оболочке. Мадхав любил женщин и женщины любили его за нежность, за ласку, за щедрость, за неугасаемый энтузиазм. Иногда, под настроение, Мадхав любил мужчин, не особо интересуясь, любили ли они его в ответ, выбирая себе на ложе тех, кто мог бы понравиться - а некоторые после и нравились, - Иштар. Он находил в этом еще одну грань великого Равновесия.
В свои шестнадцать Мадхав не обещал Лья’Мбреш убить Иштар’Лья. Она не просила и не приказывала ему этого. Лья’Мбреш хотела для Иштар иного и настало время отдать Паучихе долг

[indent] ‑ ‑ СПОСОБНОСТИ
[indent]       ‑ магия/способность: -

- материнское наследие Лья’Мбреш, а так же выпитая в юности кровь Паучихи дает Мадхаву устойчивость к большинству органических ядов. Отравить можно, но сложно.
- отцовское наследие Аннуди - громовой птицы Шиваса - птичьи глаза дают острое зрение. И вдали хорошо различает мелкие предметы.
- жрец, политик, танцор, стратег, певец, немного воин, вдохновенный любовник, хитрый интриган, чуть-чуть садовник, талантливый фармацевт, посредственный кулинар, сведущий парфюмер, удачливый делец (и на дуде игрец) - но это жизнь такая, а так бы просто разгильдяй.

[indent] ‑ ‑ ДОПОЛНИТЕЛЬНО

- красное мясо ест, предпочитает едва поджаренное, острое;
- любит открытые пространства, личные покои устраивает высоко, в них широкие дверные и оконные проемы, много воздуха, постоянные сквозняки;
- задолго предчувствует изменение погоды, гадает по ветрам;
- имеет личный сад и оранжерею, ухаживает за ним сам, не доверяя асарам даже полив, выращивает лекарственные - и не только! - растения;
- сам составляет ароматические смеси для богослужений, нередко дурманящие, наркотические;
- увлекается дыхательными практиками, несмотря на возраст, в движениях порой бывает по-юношески порывист и стремителен;
- предпочитает многослойные летящие одеяния, в которых многое что можно спрятать, украшения выбирает статусные, всегда двойного назначения;
- хочет получить от Иштар совместного ребенка;
- живуч, очень живуч.

[indent]       ‑ связь с вами: Эйхвин, Тейвир, герцогство Ругвейде, леди Грейслин Немур

[indent]       ‑ судьба персонажа: все права на персонаж принадлежат матраи Иштар Керагаш

Отредактировано Мадхав Керагаш (2025-08-20 07:58:45)